10 июня 2011, 08:45 1270

Недвижимость / Газета / Новости бизнеса

Глава НАПИ Игорь Вдовин: «Инвестклимат — это не все. В сельском хозяйстве тоже климат, почему мы его там не регулируем?»

Можно двадцать лет говорить об ин­вест­климате, но поменять его разговорами не получится. Региональные власти должны сами озаботиться тем, чтобы к ним пришли инвесторы, уверен председатель правления Национального агентства прямых инвестиций (НАПИ) ИГОРЬ ВДОВИН.

Перед прошедшим на прошлой неделе российско-француз­ским форумом, посвященным государ­ственно-частному партнерству в регио­нах, он рассказал корреспонденту РБК daily ДМИТРИЮ КОПТЮБЕНКО, что именно должны делать для этого губернаторы, в чем он не согласен с главой «Деловой России» Борисом Титовым и почему его фонд прямых инвестиций скорее всего не будет зарегистрирован в российской юрисдикции.

— На днях в Довиле президенты России и Франции обсуждали вхождение французских банков в туристический кластер на Северном Кав­казе. Складывается впечатление, что без вмешательства первых лиц государства иностранцы не хотят инвестировать в «Курорты Северного Кавказа»...

— Этот проект имеет право на жизнь. Эта особая экономическая зона имеет специальный режим для инвесторов — льготный порядок налогообложения, упрощенные административные процедуры и так далее. Понятно, что такая крупная поддержка федерального центра будет иметь значение. Плюс все, что делает управляющая компания, на мой взгляд, представляется крайне логичным. Лоббирование, которое она предприняла в федеральных органах власти, у президента, достойно одобрения.

— Между управляющей компанией «Курортов...» и региональными властями был конфликт по поводу того, кто должен финансировать инфраструктуру. Это может повредить проекту?

— Конфликт между региональными властями и УК будет, он заложен в основе этого проекта. Местные власти заинтересованы в федеральных деньгах, чтобы управлять ими самостоятельно. А тут на территорию, где они чувствуют себя хозяевами, приходит какой-то управляющий, и пусть он делает что-то доброе и вечное, но к этому пирогу они уже не будут иметь отношения.

— Получается, что региональные власти не заинтересованы в этом проекте?

— Они заинтересованы, просто обычно на Северном Кавказе все происходило несколько по-другому. Региональные власти нагнетали обстановку, а федеральные власти предоставляли финансы, чтобы снизить уровень напряженности. Так было много лет, начиная с генерала Ермолова.

— Вы участвовали в разработке стратегии развития СКФО. С момента ее принятия как изменилась ситуация в регионе?

— Часто само понятие федерального округа довольно размытое. Какое место занимает федеральный округ и аппарат полпреда в экономике регионов? Почти нигде внятного ответа на этот вопрос нет. Границы округов совпадают не с границами экономических районов, а с бывшими военными округами. На Северном Кавказе округ имеет свое значение, потому что все проблемы, которые там решаются, имеют общерегиональное значение. Поэтому и стратегия СКФО имеет невероятно важное значение, и я очень надеюсь, что она будет реализована. Потому что основное усилие было уделено там не только стратегии как таковой — она более или менее понятна, — а планам ее имплементации. Вопрос реализации очень важен, и мы постарались сделать вместе с коллегами такой продукт, который был бы весьма приближен к жизни со своими сроками, исполнителями, бюджетом и прочим.

— И что, уже имплементируется стратегия?

— Если брать во внимание, что только три месяца, как она принята... Но там очень неплохие люди работают, и пол­пред Александр Хлопонин, который имеет успешный опыт в Красноярске, и его зам Максим Бы­стров. Но я бы не останавливался на достигнутом, у нас были предложения по налогообложению кавказских территорий — зон территориального развития, по созданию команды, которая была бы способна привлекать российских и западных стратегических инвесторов. Многое из того, что мы предлагали, не было принято.

— О какой команде по привлечению инвесторов идет речь?

— Нам это удалось сделать в Ростове. Это агентство по привлечению инвестиций — Investment Promotion Agency, которое занимается проектным и постпроектным обслуживанием инвесторов, в основном ориентируясь на прямые инвестиции. Кавказ же, как никто другой, нуждается в ручном управлении, деликатном подходе к инвесторам. Здесь любая инициатива требует немедленного сопровождения и охраны от любого посягательства.

— Почему, на ваш взгляд, это предложение завернули?

— Может быть, из-за недостаточного понимания на тот момент, может, сочли возможным, что Банк развития и есть та структура, которая способна это делать. Но Банк развития — структура, которая никогда не была ориентирована на привлечение стратегов. Она направлена на финансирование проектов, причем в основном крупных. А тут должны быть иные принципы работы, заточенная на привлечение прямых инвестиций профессиональная команда, если хотите, инвестиционный спецназ. И инициатива создания или привлечения такой структуры вполне может принадлежать Банку развития

.— Правильно ли я понимаю, что вы хотели бы видеть в этом каче­стве НАПИ?

— Нет.

— Это должно делаться под эгидой г-на Хлопонина?

— Да. Мы пытались делать это сами на юге России, и все свелось к тому, что мы в конце концов сами этот проект финансировали. Понимаете, это фантастическая вообще идея — привлекать стратегов на Северный Кавказ, это то, что почти никому не под силу, но это то, что как раз нужно сегодня делать. Потому что управленческие навыки, высокая производительность труда и технологии могут спасти там ситуацию.

— Инвесторы из каких стран больше интересуются Северным Кавказом?

— Никто этим регионом не интересуется. Ставрополь вполне успешен, в остальных регионах, в Северной Осетии, которую я очень люблю, Кабардино-Балкарии, где президент Каноков сам успешный человек, дефицит успешных историй. Не говоря уже о Чечне или Дагестане. Здесь нужно в два раза больше усилий. В частности, наше предложение было создать зону территориального развития с льготным режимом налогообложения. Мы и так никаких налогов не получаем с этих территорий, нет смысла, чтобы там был такой же режим, как в Подмосковье. Это предложение не прошло. Но если мы планируем развить территорию, надо давать беспрецедентные льготы тем компаниям, которые, будучи движимы мотивациями снизить затраты, будут приходить и развивать там производство. Там очень много чего можно локализовать — переработку пищевки, любую абсолютно, хранение. Маржа в 50 и 100% — это вполне обычное дело для Кавказа.

— Так почему не идут?

— Устойчивые ощущения, что там опасно. И время от времени они подтверждаются.

— Вы сами не хотите инвестировать в Северный Кавказ?

— Чтобы инвестировать в территорию, нужно там жить. Кроме того, мы по большей части не стратеги, а ориентируемся на финансовые инвестиции.

— Как вы оцениваете создание федерального фонда прямых инвестиций, инициированное президентом? Есть точка зрения, например ее высказывает глава «Деловой России» Борис Титов, что смысла в этом мало, пока не изменится инвестклимат в стране...

— Борису Титову, как нынче принято говорить, респект и уважуха. Но тут я с ним не согласен. Фонд прямых инвестиций — это, конечно, только мешок денег. Вместе с тем был уже сделан следующий шаг — выбран профессиональный управляющий Кирилл Дмитриев, у которого классная репутация. Дальше речь должна идти о создании инвестбанка, который генерировал бы поток проектов. Фонды прямых инвестиций есть в каждой стране. В одном Кувейте 200 млрд долл. под управлением фонда национального благосостояния, China Investment Corporation — один из ключевых игроков на сегодня в мире. В первый период в CIC потеряли очень много денег. Сегодня они более осторожны, но не менее активны. Если мы привлечем крупнейших институциональных игроков в фонд прямых инвестиций в России, это будет уже победой. Пока же у нас нет как таковой инвестиционной политики в стране.

— Но ведь вы сами говорите, что на Северный Кавказ никто не идет, потому что боятся. Это же и есть инвестклимат...

— Я на тему инвестклимата высказываюсь последние 20 лет. Сильно ничего не поменялось. Но климат — это не все. В сельском хозяйстве тоже климат, почему мы его там не регулируем, хотя там он важнее? А здесь мы бросились регулировать климат и исключительно этим ограничились... Поэтому я выступаю за активные действия. Мы можем менять среду, пусть об этом идет разговор постоянно. Но вместе с тем мы должны что-то делать, чтобы инвесторы приходили. Инвесторы не все перепуганы. Просто многие из них не знают, какие возможности есть в России. В том числе транснациональные корпорации среднего размера. Крупные ТНК имеют возможность заплатить 2—3 млн долл. за стратегию вхождения в Россию, посылать сюда бизнес-джеты с огромным количеством специалистов из Америки. Я присутствовал при том, как входили сюда Coca-Cola, Pepsico, консультировал очень крупные компании из первых двух сотен. Они огромные деньги потратили, чтобы разобраться. У средних компаний этих денег нет. Значит, к ним нужно идти и рассказывать о России как о платформе для выхода на 300-миллионное население СНГ, о Таможенном союзе... Почему инвесторы идут в Китай? Потому что огромный потребительский рынок и дешевая рабочая сила. В Индию — потому что большие побудительные мотивы, в Бразилию — потому что четкие правила игры... У нас же с кем я встречаюсь, в том числе в этом кабинете, называют госрегулирование основным препятствием для прихода инвесторов. Не на уровне регионов — там готовы до последнего биться за инвестора. Сначала нужно наладить федеральное регулирование. Пусть и в режиме ручного управления. Потом перейдем к климату. Нельзя ждать. Можно еще двадцать лет ждать, когда этот климат появится.

— Для меня сюрпризом стали ваши слова о том, что регионы готовы биться за инвесторов. Таких, кажется, по пальцам можно пересчитать. Калужская область...

— Некоторое время назад я разочаровался работать с властями в сфере эффективной инвестиционной политики. Сейчас интерес к этой теме возвращается, и месяцев десять назад мы вернулись к этой теме. Всех сразу нельзя подготовить, но есть несколько регионов, которые, как Калуга и Ростов, активны на ниве привлечения инвестиций. Им нужно создавать команды чиновников на местах, чтобы они понимали важность инвестиций. Думаю, сейчас уже есть четыре-пять регионов, где это понимание созрело. Очень здорово развиваются в этом направлении Пермь, Нижний Новгород, Калининграду невероятно нужна эта работа, на Дальнем Востоке нужно грамотно выстраивать инвестиционную политику. Масса мест, где условия созрели и нужно только доделать кое-что. Для начала нужно иметь инвестиционный профиль, и не на русском языке, иметь людей, которые разбираются в технологии привлечения инвестиций.

— То есть речь идет о самых простых вещах типа разрекламированной раздачи номера телефона губернатором?

— Нет, губернаторы должны выстроить грамотную работу по целевому маркетингу. Им нужно ориентироваться на компании с продажами от 500 млн долл. до 1 млрд.

— И таких всего пять регионов?

— На мой взгляд, сегодня есть пять-семь регионов, где эту пилотную работу можно вести. Во всех остальных нужно завершить просветительскую работу. Чтобы регионы изжили мировоззрение швейцаров, которые стоят у двери и только зазывают инвесторов.

— То есть речь идет о банальном незнании администрациями регионов специфики работы на рынке инвестиций?

— Оно не банальное. Какой-то путь развития мы уже преодолели. Сейчас уже никто не спрашивает: зачем на мою территорию кто-то пойдет? Раньше мы боялись китайцев. Сейчас почти не боимся. И так далее.

— Это желание у регионов появилось с кризисом?

— Просто есть путь инвестиционного развития наций, который проходят все. В чем-то Россия уже прошла его, но в других вещах он еще на уровне средней школы.

— Вы имеете в виду модельные программы Минэкономразвития по повышению инвестпривле­кательности?

— Это как раз то, с чем мы не готовы согласиться. Замечательный документ, но не прямого действия. Если уж инструкцию писать, то о том, как привлечь инвестора в регион, а здесь идет речь о повышении инвестпривлекательности. Надо ставить более конкретную цель, и тогда на этом пути вы обязаны будете повысить свою инвестпривлекательность. Это как если бы страна выходила на IPO.

— В свое время вы активно рабо­тали с администрацией Ростов­ской области. Как сейчас обстоят там дела?

— В Ростове мы создали агентство, оно привлекло гораздо больше денег, чем планировалось. План был 2 млрд долл., а оно привлекло 3,5 млрд. Такие контрактные задания мне нравятся. Понятно, что это не возможность заработать большие деньги — ростовское агентство получало ежегодно небольшие деньги за свою работу. Но эффективность получалась почти 1 к 300. Именно это сейчас и интересно. Речь идет о том, что мы год или полтора выполняем контрактное задание для региона, параллельно готовим новую команду внутри, готовим понимание у чиновников, которые взаимодействуют с этой командой, делаем вместе маркетинг, фиксируем результат, потом переходим куда-то еще.

— После Ростова были еще какие-то проекты?

— Сейчас они как раз начались.

— С кем, если не секрет?

— Я бы пока воздержался от конкретизации. Это пять регионов в совершенно разных округах, с которыми мы финализируем наши договоренности.

— Вы работаете там на тех же условиях?

— Это очень индивидуально. Но речь идет только о компенсации расходов и небольшой рентабельности.

— А в Ростове вы все полностью завершили, теперь там работает самостоятельная команда?

— Да. Мало того, в регионе произошла замена губернатора и был период, когда не было того понимания, что раньше. Но сейчас очевидно, что эта команда — наилучший способ привлекать иностранные и российские инвестиции. Более того, мы эту команду будем привлекать в другие регионы.

— Какую цель будут ставить такие региональные агентства?

— Конкретную сумму российских и иностранных инвестиций.

— Какие стандартные действия оно будет осуществлять для этого?

— На примере Ростова: мы сделали программу, потом в течение пяти лет она прошла апгрейд. Были намечены цели, то есть компании, которые должны прийти в регион. С ними была проведена работа, связанная с выбором площадки, проанализированы те или иные побудительные механизмы. Например, для одного завода регион построил дорогу.

— То есть хотим развить цементное производство, значит, идем, скажем, к Lafarge?

— Два подхода. Первый — это целевые инвесторы, второй — точечная активность по продвижению региона в целом. Я против того, чтобы тратить деньги на абстрактные форумы. Мы часто слышим, что проведена конференция, подписаны соглашения на миллиарды долларов. Но ни разу никто не взялся и не проверил, а что с этими миллиардами дальше происходит. Где они вообще? В основном декларациями все и завершается. С целевым инвестором до конца должна работать небольшая профессиональная команда, которая была бы освобождена от необходимости постоянно присутствовать на совещаниях, от работы со Счетной палатой или прокуратурой, которая кого угодно может свести с ума в регионах. И эта команда должна быть ориентирована на конкретный результат. Например, 200 млн долл. в этом году.

— Вы сами пользуетесь возможностями для инвестиций в тех регионах, где ведете такую работу?

— Это совсем другой бизнес. Наш инвестбанк работает сам по себе, ему не надо дополнительных возможностей. Целей так много, что ты не успеваешь в любом случае все их окучивать. Скорее я получаю гарантированную помощь с доступом к высоко­профессиональной экспертизе.

— Несколько лет назад вы говорили о фонде недвижимости, который был создан в ЮФО...

— Его структура не изменилась. Он в кризис претерпел тяжелые времена, но, слава богу, все уже вроде позади.

— Несколько лет назад вы говорили о создании фонда прямых инвестиций на базе НАПИ. Реализован ли этот проект?

— Боюсь, что в российской юрисдикции это сложно будет сделать, потому что некоторые новации, в том числе в рамках налога на имущество, не вписываются в представление инвесторов. На любой фонд и так большая нагрузка с точки зрения администрирования, содержания команды и т.п. А если прибавить еще 2% налога на имущество, это становится неинтересным. Вы можете сделать то же самое в Люксембурге, Лихтенштейне, на Багамах, где угодно. Там английское право, действуют договоренности между акционерами или инвесторами фонда. Мне кажется, нужно было бы поощрять фонды прямых инвестиций в России, а не, наоборот, усиливать регулирование в этой области и увеличивать налоговую нагрузку. Так что скорее всего фонд будет создан не в российской юрисдикции, хотя будет ориентирован на инвестиции в Россию. Мы очень активно развиваемся в юго-восточном направлении, у нас хорошо работает офис в Пекине, в Гонконге открыли представительство. Думаю, что в этой части света и будем концентрировать свои усилия.

— Вы ориентированы на инвесторов оттуда?

— Практически вся ликвидность сегодня в Юго-Восточной Азии. По-прежнему глобальные инвестиционные банкиры приглашают российские компании разместиться в Лондоне, но все больше и больше мы видим там примеры неудачных размещений. И все больше и больше у меня вызывает удивление, почему попытки получить деньги в Азии до сих пор не являются частью государственной инвестиционной политики. Почему мы не используем опыт с red chips, который последнее десятилетие успешно демонстрирует Китай. Там госкомпании акционируются и, представьте, через офшорные юрисдикции размещаются в Гонконге. В России даже разговор об этом представить сложно. Скорее всего по пути в офшор все у нас исчезнет. А в Китае нашли возможность это администрировать и привлекли уже на рынке для госкомпаний около 150 млрд долл. И торгуются эти госкомпании — red chips — по мультипликаторам выше, чем blue chips. Почему мы не можем в Гонконге разместить акции той же «Роснефти», которая торгуется сегодня в семь-восемь раз ниже, чем аналоги в Юго-Восточной Азии, или «Транснефти» — очень привлекательной компании, кстати, — которая торгуется в 12 раз ниже.

— На какой объем фонда вы рас­считываете?

— Я пока не хочу это комментировать. Мы никуда в этом смысле не торопимся.

ул Малая Морская, д. 15, литера А, помещение 11-H, офис 5 190031 Санкт-Петербург,

Подписывайтесь на нашу группу в соцсетях MAX, ВК, Телеграм, и наш канал в Дзен" : больше интересных новостей каждый день.

Автор: редакция Restate.ru

Нашли ошибку или неточность? Нажмите CTRL и ENTER и расскажите нам про это

Теперь официально: Sminex закрыл сделку по покупке компании «Инград» 17.10.2024 16:35 1367	Экспансия регионов: застройщики выходят на новые территории 06.06.2024 21:28 1350	«Инграду» ищут покупателей, регионы рвутся в московский «топ», а ПИК делится на бренды: новости застройщиков на Restate 03.06.2024 17:30 1637
Новый застройщик, новый квартал в Ленобласти и новый ЖК в исторической промзоне: новости Петербурга на Restate 03.06.2024 08:41 1673	К ОЭЗ Петербурга присоединили промзоны «Парнас» и «Шушары» 12.01.2024 12:10 7929